Народная фантазия наделяет сверхъестественными, не открывающимися с первого взгляда особенностями весь окружающий мир. Причудливой формы камни, вековые необычайные деревья, удивительные цветы, звери и птицы, ведущие какую-то свою, особую и обособленную от людей и потому загадочную жизнь - все это в народном сознании обретает волшебные, многозначительные свойства. Вот те же коты: чего от них можно ожидать? Сколько раз многие из нас плутали окольными дворами, плюясь в разные стороны - а все только для того, чтобы избегнуть того кошмарного, ну просто рокового влияния, которое оказывает на дальнейшую судьбу в общем-то маленький и невинный (на вид) черный кот, перебежавший дорогу! А эти крысы! Вспомните хотя бы несчастного Щелкунчика, вообще потерявшего человеческий облик по их милости!
Китайский народ не представляет в этом смысле исключения. Хотя с животными тут дело обстоит, прямо скажем, хуже: свободно и нахально бегающих собак и кошек на улицах китайских городов вы особенно и не увидите. Тайное обожание китайского народа к отсутствующим в нужном количестве братьям меньшим нашло свое отражение в зоопарках, где толстыми задами к восторженным посетителям спят знаменитые большие панды, а клетки с обезьянами украшены табличками с надписями "В животных плевать запрещается", и в многочисленных украшениях для дома-для семьи - ах, эти милые котята с идиотическим выражением на мордах, представленные во всей красе цвета и блеске на вышивках, изготовленные из разного рода материалов, изваянные из стекла! Тут же стоят толпы разнокалиберных глиняных, покрытых глазурью лошадей, скачущих, пасущихся и задравших хвосты в экстазе слияния с окружающей природой; огромный вклад в украшение диванов и стен внес, сам того не подозревая, великий китайский художник Сюй Бэй-хун, прекрасные изображения лошадей которого тиражируются не только на бумаге, но и на коврах и прочих покрывалах с половичками.
Любовь к окружающей природе пронизала все классическое искусство старого Китая. Многим из нас знакомы истинные шедевры, воспевающие природу. Поэзия и проза полна стрекочущих сверчков, жалобно орущих обезьян, невиданных фениксов с луанями и уж совсем загадочных единорогов цилиней, появляющихся исключительно в переломные исторические моменты. И конечно - лис-оборотней.
Не будучи в состоянии и в настроении объять необъятное, остановимся немного на лисах, тем более, что сей мелкий хищник в китайской традиции приобрел популярность, напрочь чуждую другим культурам. Где в нашей богатой литературе вы можете прочитать что-нибудь этакое о лисе (ну, кроме, конечно, "Записок охотника")? Круг поисков будет весьма узким и вскоре замкнется на народных сказках, где этот плотоядный зверек постоянно выступает хитрым искусителем, стремящимся урвать что-нибудь (чаще питательное) за счет обмана других. У китайцев дело обстоит совсем иначе. Ну кто из нас не читал новелл Пу Сун-лина в блестящих переводах академика В. М. Алексеева? Уже то, что Василий Михайлович выделил новеллы о лисах в особый раздел "Лисьи чары", говорит о месте, занимаемом лисами в творчестве только одного этого китайского писателя. Главная особенность, принципиально отличающая русскую, если так можно выразиться, лису от китайской - безусловное умение последней оборачиваться человеком и в таком виде вступать в контакт с нормальными людьми. Благодаря этому своему свойству лиса и заняла в китайской традиции практически доминирующее место среди прочих живых тварей.
Китайская вера в сверхъестественные возможности лис уходит корнями в глубокую древность. Древнейшие письменные памятники доносят до нас сведения невероятного, мифического характера - вроде описаний белых лис с девятью хвостами; в более позднее время культ лисы расцветает пышным цветом. При династии Тан (618-907) широкое распространение получило поклонение лисе: в деревнях ей приносили жертвы почти в каждом доме, прося о покровительстве; бытовала даже поговорка: "Там, где нет лисы, нельзя основывать деревню". Культ лисы нашел широкое отражение в сюжетной прозе; в одном средневековой романе группа лис-оборотней даже талантливо руководит мятежом против законной власти и сопутствующими мятежу боевыми действиями; к сожалению, их предприятие заканчивается неудачно.
Известно, что лисы живут в норах, которые часто роют в могилах (могила в старом Китае представляла из себя земляную насыпь, очень удобную для рытья нор) и любят присваивать себе фамилию того рода, в могиле которого живут, хотя более, конечно, для слуха лисы приятна фамилия Ху, ибо созвучна с ху - "лисица".
Главный критерий волшебных сил лисы - ее возраст. В представлениях китайцев волшебные свойства животных и предметов всегда связывались с возрастом. Чем старее - тем волшебней, тем больше вероятность ждать разных неожиданностей. Древние зеркала издают пророческие звуки, старые столбы разговаривают, вековые деревья тоже часто выкидывают всякие волшебные штуки, ну а пятидесятилетняя лиса может превратиться в женщину, столетняя, кроме того, может превратиться еще и в мужчину и вступить с отношения (самые разнообразные) с женщиной. А вот после достижения тысячелетнего возраста лисе открываются загадочные законы Неба, она становится Небесной Лисой, и справиться с ее волшебной силой далеко не просто.
Чего же, собственно, лисе надо от человека до такой степени, что она даже идет на разные ухищрения типа превращений? Все довольно просто: китайская лиса спит и видит, как бы войти в человеческую жизнь и вступить с каким-нибудь мужчиной в самые что ни на есть сексуальные отношения, дабы пить из него жизненную энергию и увеличивать тем самым свой волшебный потенциал.
И вот, движимая такой прагматической целью, лиса оборачивается невиданной в мире красавицей, в тиши лунной ночи перелезает через стену дома какого-нибудь книжного червя молодого возраста и начинает прогуливаться с невинным видом между деревьев его сада, вблизи окон кабинета. Ученый, засидевшись заполночь за подготовкой к очередному государственному экзамену, или, одержимый вдохновением, поддержанным прекрасной погодой и добрым чайником подогретого вина, вдруг ее видит: надо же, лунная ночь, а по двору шастает красотка лет этак пятнадцати-шестнадцати, одна-одинешенька, и выражение лица такое невинное... Нет, он отнюдь не всегда хватает ее в охапку и тащит в пароксизме страсти на ложе, дабы попробовать на практике все то, что прочитал в соответствующих книжках, а потом, может, и познакомиться (хотя бывают и такие); ученый выходит неспешно в сад и говорит: "О! А что вы, госпожа, тут, в моем доме, собственно делаете?" Девушка смущается, покрывается румянцем, начинает теребить платочек и мямлит спертым голосом про то, что такая, вот, луна на небе, такие, вот, запахи от цветов одуряющие, весна во всей прелести, словом, - и она не могла уснуть. Из девичьего любопытства она заглянула в соседний двор и увидела его - такого прекрасного и просвещенного, с вдохновенным лицом строчащего что-то на листах бумаги. Вот, подумала она, прекрасный юноша, и, сама не помня как, перелезла через стену. Но как обратить на себя внимание - не знала, вот и стала прогуливаться, и тут - о счастливый миг!...
Польщенный вниманием, юноша приглашает ее в свой высокоученый павильон; завязывается беседа. Девушка представляется, как правило, или соседкой, или родственницей - дальней -соседей, заехавшей погостить на пару дней, или вообще особой, потерявшей всех родственников и оказавшейся по соседству в полном недоумении как жить дальше. Следует вопрос: "А муж у тебя есть?". Ответ отрицательный. В свою очередь, девушка интересуется, женат ли ее новый знакомый. Ответ также отрицательный. "Ну а я, хоть род мой низкий и скромный, а внешность грубая и вульгарная, - я могла бы служить вам с метелкой и веником?" (т. е. быть женой). Ученый, видя такие обстоятельства, а также и всю прелесть девицы, начинает хватать ее руками и, если вдруг случайно - по неопытности лисы -у нее не обнаруживается хвост, предается с ней самой разнузданной любви, и они "вкушают сполна земные радости". Не влюбиться в прелестницу невозможно. К тому же она, как правило, оказывается девственницей.
С этого момента основная цель лисы достигнута - у нее появился свой собственный источник светлого начала ян, и она, приходя к объекту страсти каждую ночь, пьет из него жизненную силу. Внешне это выражается в резком похудании до состояния, описываемого как "лишь кожа и кости остались", да в невидимых простому глазу знаках оборотня на челе омраченного. Знаки сии дано видеть лишь даосу, обитающему при храме, куда наш герой забредает по любознательности или из религиозной надобности или просто встреченному случайно на дороге. "О! - кричит даос, увидев его. - О! Силен, силен злой дух!",- и тут же предлагает с помощью талисманов и разных заклятий нечисть изгнать, а, еще лучше, - вообще истребить. Ученый не соглашается: как же так, все это ложь, она так прекрасна, да быть того не может, да вы просто шарлатан, почтеннейший! Он просто не может поверить: его подруга так прекрасна, так заботлива, так талантлива... Однако, смущенный суровым даосом, он начинает внимательнее приглядываться к любимой и замечает странности - например, она ни мгновения не тратит на прическу, а она у нее такая сложная, верно, много заботы и времени надо, чтобы сделать такую; одежда у нее без швов, днем она предпочитает не появляться, а - только ночью... Подозрения крепнут, а здоровье ухудшается. Через короткое время наш юноша уже шатается от потери сил, родители в отчаянии, врачи оказываются бессильными. И тогда ученый бросается к даосу: "Спасите, святой человек, вы, кажется, были правы!" Даос или сам идет с ним и выполняет положенные манипуляции по изгнанию оборотня, или дает ему пару амулетов; как правило, лиса, побежденная, бежит, размахивая рыжим хвостом, прочь, а спасенный зарекается с тех пор спать с кем попало.
Такова она, простая китайская лиса-оборотень. Хотя их, видимо, и не бывает вовсе...
Опубликовано в газете
"Час Пик", № 198 (703) от 13.11.96
Любые материалы с настоящих страниц могут быть
воспроизведены в любой форме и в любом другом издании
только с разрешения правообладателей.